Горнолыжник Жан Кранец останавливается посреди спуска и делает непонятные размахи руками в сторону стартовых ворот. Я это случайно видела перед прыжками, на ЧМ по... чорд её помнит, дисциплину. Краньцы...
Это не квала на Викешун, это похороны, да и клабдище недалеко. Единственное что - я смеюсь над австрийцем Флорианом как бишь его, благо не пострадал и можно, потому что "ты ради этого старт пропустил?" и как это он так ухитрился - непонятно, смеюсь именно потому, что не смешно. Самые нежные слова от меня сегодня услышал Дешванден, и лапочка он, и хорошо так улетел, и славный, и хороший. Короче, Глэмми сегодня такой неадекват неадекватом, вещи разные творятся на этом внезапно непонятном трамплине, а Глэмми смотрит на всё это с выражением крайней безнадёжности и "а вдруг кто-то из словенцев всё же пройдёт". Кто-то всё же прошёл.
Собиралась написать о Роби, и рука не поднимается. Есть что про него наговорить, но мне тупо страшно. Скажу одно - я продолжаю в него верить, что бы ни происходило. Крайний победитель на этом трамплине, лучший полётчик мира, теперь уже экс-чемпион и экс-нацрекордсмен, йож. Верю, и всё. Это единственный шанс - верить в чудо, в то, что завтра он вспрянет ото сна, и на обломках старого рекорда напишут его имя. Роберт, чорд дери, Кранец. Или Краньец, шоб как написано, хотя мало ли что написано, и вообще он наполовину хорват, а в хорватском j не читается совсем. Да какая разница, что там может быть написано. Для меня он уже десять лет только Роби Кранец или просто Роби, без фамилии, она не нужна. Когда этот этап пройдёт, я, возможно, что-нибудь о нём сюда вывалю.
Могу что угодно написать про Фанни/Звёздочкина/Вельту, про трёх словенских преквалов, из которых никого не буду выделять - не до достижений сегодня, про немецкую обнадёгу и про что угодно - а вот не буду, и всё Без меня найдутся. А у меня, простите, Роби. Без него и даже с таким вот с ним нет ни прыжков, ни полётов, ни красок, ни эмоций, ни интереса. И по-прежнему, как десять лет назад в него поверила, так и сейчас верю, хотя ему уже не двадцать три. Даже мне уже не двадцать три - о как, а я всё верю.